редкий вид
Доназывала домашнюю флору, а то сидели безымянные, неприкаянные.
В гостинной у меня три подопытных: полтораметровое, экзотическое, в длинными мясистыми листьями и мощныем деревянным стволом зовут Гебельсом. Потому что фашист еще тот. Любит упасть в обморок вместе с горшком, периодически пытается отойти в мир иной, вянет, а если полить водой, то непременно описается. Звучит хорошо: смотри-ка, Гебельс упал (в одиночку его хер поднимишь, кстати). Рядом с ним живет чахлая недопальма карликовых размеров, его зовут Андрей (или же Андрей Петрович). Все Андреи какие-то незаметные, предсказуемые. Мой такой же: чахнет себе и чахнет много лет, расти не пытается, сдохнуть окончательно - тоже.
Суровую мужскую компанию разбавляет Глафира - пышное, раскидистое растение, периодически цветущая чем-то белым и симпатичным. Глаша похожа на дочь русского помещика, пышная и в меру утонченная.
А на кухне произростает Матильда (ее называли раньше). Матильда капризная до одури, вянет раз в неделю и цветет желтыми цветками.
В гостинной у меня три подопытных: полтораметровое, экзотическое, в длинными мясистыми листьями и мощныем деревянным стволом зовут Гебельсом. Потому что фашист еще тот. Любит упасть в обморок вместе с горшком, периодически пытается отойти в мир иной, вянет, а если полить водой, то непременно описается. Звучит хорошо: смотри-ка, Гебельс упал (в одиночку его хер поднимишь, кстати). Рядом с ним живет чахлая недопальма карликовых размеров, его зовут Андрей (или же Андрей Петрович). Все Андреи какие-то незаметные, предсказуемые. Мой такой же: чахнет себе и чахнет много лет, расти не пытается, сдохнуть окончательно - тоже.
Суровую мужскую компанию разбавляет Глафира - пышное, раскидистое растение, периодически цветущая чем-то белым и симпатичным. Глаша похожа на дочь русского помещика, пышная и в меру утонченная.
А на кухне произростает Матильда (ее называли раньше). Матильда капризная до одури, вянет раз в неделю и цветет желтыми цветками.